Тинельвэ вышла из дома. Сегодня её не тянуло ни к древней пристани, ни к парку, где духи леса помогли ей. Она просто шла не разбирая дороги, как вдруг навстречу ей вышел юноша, тот самый, что назвал её Тинельвэ — звёздной искрой.
— Доброго дня, Тинельвэ! Мне кажется, тебе пора узнать ещё об одном месте! – девушка смотрела на него заворожено, понимая, что снова не спросила его имени. Но парень, кажется, и сам всё понял. — Ты отчего-то никогда не спрашиваешь меня об имени, словно помнишь его, но не памятью, а душой. Что ж, я думаю, ты вспомнишь имя Рандир.
Тинельвэ показалось что-то смутно знакомым в имени юноши. Тот, видя, что девушка как будто что-то очень смутно вспоминает, тепло улыбнулся и кивнул.
— Пожалуй, ты многое забыла, возможно, это лучше, чем помнить всё, — как-то грустно проговорил он. — Но сегодня тебя ждёт необычная прогулка. Я буду твоим проводником. Пришедшие впервые могут заблудиться и при выходе попасть не в своё время, а в то, которое кажется им привлекательным, но об этом моменте потом все забывают, кто был за гранью этого мира.
Тинельвэ всё меньше понимала, о чём говорит Рандир, но переспрашивать не решалась, опасаясь ещё сильнее запутаться. И, ни о чём не спрашивая, последовала за новым другом. Шли долго, где-то около двух-трёх часов, когда наконец крона леса сомкнулась над головами путников.
— Теперь иди точно за мной и никуда не уходи с тропы, иначе можешь заснуть, — предупредил молодой человек.
— То есть как заснуть? — переспросила Тинельвэ, чувствуя, что то, о чём говорит юноша, имеет не совсем привычный для неё смысл.
— Об этом лучше поговорим, когда придём в одно место.
Тинельвэ кивнула и продолжила идти. Лес, по её мнению, был совершенно обычный: пение птиц, стрекотание насекомых, шум ветра в деревьях... Она пока не понимала, чего опасается Рандир, но смутно осознавала, что этот лес ещё более живой, чем та поляна в городском парке. Невольно девушка старалась идти точно шаг в шаг со своим проводником, чтоб уж точно не сойти в сторону.
Вскоре молодые люди пришли на поляну, где росло большое раскидистое дерево. Рандир пригласил девушку присесть прямо на землю, пообещав, что рассказ будет длинным.
— Это место — граница миров. Немногие люди выходили отсюда в своё время, но такие есть. Их не так много, как может показаться. С некоторых пор некие существа недолюбливают людей и могут подшутить над ними, но дело в том, что в нашем мире живут не только люди, но и много других странных существ: одни добры, другие не очень, третьи замкнуты, четвёртые открыты. Ты дошла сюда и не потерялась, хотя пару раз я замечал, что случайно сходила с тропы, Тебя, Тинельвэ, пропустили, возможно, ты одна из нас, а возможно, из древнего рода людей, которые не боялись необычных существ и даже водили дружбу с некоторыми из них.
Девушка слушала, не имея сил поверить во всё, о чём говорил Рандир, и возразить тоже ничего не могла.
— Это место много древнее других лесов, хотя и кажется молодым, возможно, из-за духов, которые поселились здесь после того как их леса были сожжены или другим способом уничтожены. Думаю, ты сама убедишься, когда мы перешагнём порог привычного для тебя мира.
— Почему здесь так… — Тинельвэ не могла подобрать слов. — Так светло? Словно нет никакого города. Я выезжала несколько раз в лес, но такого ещё не было, чувствовалась цивилизация, а здесь её нет совсем.
— Ты почувствовала, значит, пора, — при этих словах юноша легко поднялся и подал руку ничего не успевшей понять девушке.
Они вместе рука в руке обошли дерево, и тут у Тинельвэ пропал дар речи. Она увидела примерно десяток разных существ.
— Вероятно, вам рассказывали на уроках истории, что в средневековье сжигали ведьм, но я скажу ещё больше: ни одну настоящую ведьму ещё никогда не удалось поймать человеку. Они слишком умны, чтобы погибнуть так глупо, — пока Рандир говорил, Тинельвэ не могла отвести взгляд от него. Дело в том, что её провожатый сильно изменился: теперь перед ней стоял настоящий эльф, изящный, в красивой одежде с растительным орнаментом. — И хватит смотреть на меня, — резко поменял он тему разговора, протягивая небольшое зеркальце. — Лучше взгляни на себя.
Тинельве стоило только взглянуть в зеркало, как она удивилась ещё больше. Теперь она была не обычной девушкой: в чертах лица появилось что-то более тонкое. Уши слегка заострились, а одежда — слов нет, именно такую она представляла на себе во время просмотра исторических фильмов и читая фэнтези.
Рандир привёл её на поляну, где танцевали и пели другие эльфы, ведьмы, тут, кажется, даже был чертёнок.
— Сегодня Мабон, праздник Осеннего Равноденствия, поэтому все мы собрались здесь, — шёпотом пояснил Рандир, чтобы не сбивать певца, исполняющего что красивое и переливчатое.
Тинельвэ прослезилась, слушая эту песню. Что-то невероятно грустное и печальное было в исполнении, и она невольно шептала: «Я чуть не забыла, зачем я здесь. А я именно это забыла и забыла, кто я».
Проходящие мимо существа кивали ей, будто давно были знакомы, и она отвечала им кивком, вспоминая кто из них кто и с кем она когда-то дружила, а слёзы лились и лились, несмотря на то, что песня давно закончилась.
— Сейчас по давней традиции будем идти с прощальной песней лету. Оно, конечно, ещё живёт среди нас, но готовится ко сну, уступая место Осени и Зиме.
И была песня, и был долгий обход волшебного леса. На небе даже, кажется, начали появляться звёзды, а песня тянулась и тянулась. Зажгли фонари, что несли в руках, и продолжили идти. Уже наступало утро, когда процессия вернулась на поляну, и сегодняшний день посвятили танцам. Несмотря на то, что Тинельвэ ни одного не знала, её не упрекали, да и партнёры попадались умелые, её просто вели.
Тинельвэ забыла о времени и теперь понимала слова Раднира о том, что простому человеку здесь легко заблудиться, и не только в пространстве, но и во времени. Вскоре начался хоровод Стихий. Для этого выбираются четыре девушки в цветах основных стихий: Земли, Огня, Воздуха и Воды. И бегут по кругу, пока лес не превратится в огромную карусель, а четыре девушки попадут в середину этой карусели.
Тинельвэ очень удивилась и обрадовались, когда её пригласили в хоровод Стихий. Она не помнила, куда бежит. Оставалось только ощущение лёгкости и едва заметного головокружения, когда безумная карусель остановилась. После этого праздник пошёл на убыль. Оставили музыку, кто ушёл напоследок прогуляться, кто-то играл в салочки, кто-то танцевал, но ощущалось, что ещё немного — и от всего праздника ничего не останется. Тинельвэ сначала танцевала для себя. Никогда прежде она не стала бы танцевать, зная, что рядом с ней кто-то есть. А сейчас ей было всё равно, смотрят на неё или нет. Она делала то, чего просила душа.
После присоединилась к игре в салочки с одной юной ведьмой и какой-то нечистью. Попытавшись вспомнить, когда в последний раз бегала так, поняла, что это было когда-то очень давно, в детстве, но тогда ей не нравилось, потому что петой, как самую слабую, делали всегда её. Когда же троица, набегавшись, распалась, Тинельвэ улеглась на землю и запела — пела самые любимые и запомнившиеся песни про волшебные миры.
Самым удивительным было в этом дне то, когда все стали обходить дерево, проходя в человеческий мир, держа в руках волшебные фонари. Это шествие было очень необычным, но на улицах уже темнело, и, пожалуй, этим некого было бы удивить. Разве что какого-нибудь редкого прохожего.
Тинельвэ, вернувшись домой и взглянув на календарь, удивилась: прошло всего около десяти часов, а она была уверена, что в лесу пробыла не менее суток. Но на это обстоятельство она не обращала внимания: для неё важнее всего было то, что она, оказывается, может быть много старше, чем помнит, и то, что её приняли народы холмов, иначе не стали бы провожать. Она была уверена, что её именно провожали, а не возвращались домой. Иначе как объяснить тот факт, что когда девушка села в автобус, процессия с фонарями скрылась в сумерках?